Религиозная лирика

Знаю, я слегка запоздала...(Ангелу-Хранителю)
Каждый миг от Тебя вдали...
Ключи
Когда-нибудь я поцелую горсть полночных звезд...
Когда поймем, что все не так и все не к месту...
Куда ни глянь - все лжехристы стоят...
Люблю, когда бежит по крышам капель...
Люблю, но этого так мало...
Мария Магдалина
Может, я прокричу некстати...

Как все.
Христос в золоченом киоте
Я вижу смерть. Она вокруг и возле.
Я люблю смотреть, как плачут свечи( молитва)
Я столько долгих-долгих дней
666
Когда на душе тревога
Когда мы счастливы - не помним мы о Боге
Смерть не омут, а тихий рай

Когда мрака ночного коснется луна…

Ты один у меня и другого не жду пути

Прости мне Господи любовь

Жалею себя, жалею

За каждый шажок

Мне надоело умирать

Прожить красиво – не мудрено

Помилуй, Господи, сегодня все не так

Во царствии Твоем дожди и снег

Когда бы тьму попробовать на вкус

Скажи мне, Боже, сколько раз

Помолись обо мне! Так, как молятся Божии дети

Ты не веришь, а я попробую

Все что было оживает снова

Среди дорожных распутиц

Не измеришь, все меры мелкие

Ну, же покрепче вбивай гвозди

Знаю я слегка запоздала

Звезды как хлеб раскрошив

Молитва Ксенье Блаженной.
Покинув дом, в уныньи как в плаще,
Я в городе твоем бреду устало.
Дорога для меня привычной стала
Страданья и скитания вотще.
На острове Васильевском опять
Дождем промозглый ветер коронован.
А я уже во власти паранойи
Иду к тебе безумия искать.
Хочу шагнуть за тонкую черту,
Где горести стереть возможно разом,
Где те ошибки, что приносит разум
Рассею в пыль на питерском ветру.
На острове Васильевском опять
Бреду меж всеми, глаз не поднимая,
А за спиною боль моя немая
Вовеки не умевшая кричать.
Схожу с ума, а что мне остается?
Дождь – вышивкой по старому плащу.
У твоего тишайшего юродства
Священного безумия ищу…
Небо опрокинулось под ноги.
Наступить? или смотреть в смятенье?
Знаешь, я ведь поклонялась многим
И теперь не бросила служенья.
Мимо капищ, без тоски о рае,
Принимая жизнь легко и пошло…
Небо я безвольно разминаю
Синевой на стоптанных подошвах......

Ave, Maria...

Неба не видно - черные стены
Всюду мой обрывают взгляд.
Ave, Maria, gratia plena...
Плачь, душа, вместившая ад.
Липкую жалость дарят калекам
Так же как грешным - проблески рая.
Sancta Maria, Dominus tecum...
Богом оставлена, я умираю.
Как получилось - памяти ребус
Новые страхи черною тенью.
Tu benedicta in mulieribus...
Я проклинаю дату рожденья.
Сны умирают, вещая совесть
Мне обещает горестей реки.
Sancta Maria! Ora pro nobis
Ave, Maria, Dominus tecum.
Amen...

Бегство в Египет

Мы привыкли, что их горе - блеф,
А они - часть общего ландшафта.
Этакий занятный барельеф,
Люди-камни, вечные как завтра.
Каждый день, у каждого угла
От картин таких куда нам деться?
Девочка - чумаза и смугла -
Кутает уснувшего младенца.
И сама безумно хочет спать,
Что-то ожидая на вокзале.
Юная растерянная мать
С детскими огромными глазами.
Рядом с нею - сгорбленный старик,
Щурясь от назойливого снега,
Думает, что в эту ночь они,
Как и прежде, не найдут ночлега.
Без вины уже осуждены,
От рыданий - горячо и душно.
Беженцы, спасаясь от войны,
Разбивают лбы о равнодушье.
А у касс - торопят и кричат,
Отходя, подшучивают пошло,
Всюду ссоры, перебранки, мат,
Стон стекла под твердою подошвой.
Плач ребенка, торбы и мешки.
Мимо люди - черствые и злые.
И старик, берясь за узелки,
Говорит: "Пора идти, Мария..."

Благовещенье

По полу и оконным сводам
Стекало солнце желтым медом
И пряталось в щелях.
А Ты сидела, Ты молчала,
Ты ничего не ожидала. -
Вдруг крыльев взмах!
И небо проломило стены,
Втекая облачною пеной
К Твоим ногам.
Казалось, сотканный из молний,
Архангел, тихий и спокойный,
Дарил словам
Доселе смысл не известный,
Что мир земной и мир небесный
В Тебе соединен,
Что между женами земными
Благословенна Ты отныне
И до конца времен,
То, что хранит Твоя утроба
Того, Кто в третий день из гроба
Восстанет вновь,
Того, Кто выведет из ада
Людей, и станет им наградой
Его любовь.
И счастье вздрогнуло как птица
И, задохнувшись на ресницах,
Оборвалось.
Но стало больше, радость множа,
Дрожало глубоко под кожей,
Пронзив насквозь.
Не находились для ответа
В потоках святости и света
Достойные слова.
И содрогнулась преисподня,
Услышав: " Я раба Господня.
Во всем покорная раба."

Благоразумный разбойник

Зубы сжаты, чтоб стон просочиться не смог.
Вот теперь, мой Господь, мы похожими стали.
Мне остался последний финальный рывок
В этом мире, так тесно забитом крестами.
Люди стонут и жаждут - им важен финал!
Им "свершилось…" давай, им плевать на погоду!
Ну, а мне очень важно, чтоб кто-то сказал,
Что меня пустят в небо хоть с черного хода.
"Или, или…", - кричишь.
Я тебе подпою,
Прохриплю как смогу - потому что так надо:
- Помяни меня, Боже…
- Днесь будешь в раю…
В этом смертном бою мы сражаемся рядом.
Благодатной росой капля пота - на лоб.
Рядом спорят о Боге всезнайки и доки.
Кто-то плачет, а кто-то смеется в захлеб,
Травит байки о том, как ты рвался в пророки.
Я смотрю на усталые лица зевак -
Где-то делают ставки: дотяну ль до утра я?
Но …я уже не боюсь умирать - Ты дал знак,
Что я лишним не буду в сиянии рая.

Верим в то, чего нет.
Верим в тех, кто не с нами,
Ставим в храме свечу - просто так,
От тоски.
А пророков опять
Побивают камнями.
Я сижу и молчу, выплавляя стихи.
Наши руки в мозолях
От сотен распятых.
Наши души в угаре от сажи и тьмы.
Мы святых приравняли давно к психопатам.
Так во что же мы верим? И верим ли мы?

Видимо, все мимо - от дождя не скрыться.
Теперь только руки окунать в его сталь.
Мне глаза закроют крыльями птицы,
Всего, что не случится со мной - жаль.
Не гадать на воске - я и так знаю
Какие свечи выплавит завтрашняя рань.
Сердцем постучусь я во дворцы рая,
Открою границы заоблачных стран.
Господи, прости! На глазах - бахрома
Плачей покаянных, не вылитых ранее.
Я пыталась в небо взлететь сама,
Пока Твоей любовью не была ранена.
Но крылья не окрепли для резких взмахов,
Чуть приподнимаюсь - и сразу вниз.
Господи, прости! От прошедших страхов
Поседело даже кружево ресниц.
На колесах времени - звездные спицы.
Вот и стала близкой вчерашняя даль.
Мне глаза закроют крыльями птицы.
Всего, что не случится со мною, жаль...

Возвращение

Прямо в сердце осенние вихри,
Листья - как наконечники стрел.
Ты вернулся - волшебно и тихо,
Убаюкал, но спать не велел.
Одеялом мне ноги укутав,
Поцелуем мне лоб освятив,
Ты ушел и ленивое утро
Заворчало обычный мотив.
Ты ушел. Я осталась в постели.
Провожать и захлопывать дверь
Ни к чему, если ангелы пели -
Значит больше не будет потерь.
Ведь разлука хрупка и не вечна
И над ней возлечу, воспарю.
Каждый нами непрожитый вечер
Я когда-нибудь благословлю.
День за днем, у окна ожидая,
Разжигаю сердечный пожар
И в простуженных криках трамвая
Ясно слышу небесный хорал.
Расползаются гибкие тени,
Открывая запретный рубеж.
Предваряя Твое возвращенье
Даже воздух божественно свеж.
Скоро, вещим волненьем объята,
Я пойму, что окончился срок.
Ты вернешься - легко и крылато -
И мы вместе шагнем за порог.

Войди, давно открыта дверь!
Прошу, переступи порог!
И в вечера моих потерь
Внеси надежды огонек.
Войди, ведь это Ты стучишь!
О, светлый Странник, не молчи!
Войди и скомкай эту тишь
И в сумрак вбей Свои лучи.
Я не могу сейчас одна -
Приди и просто будь со мной!
А за окном уже луна
И белых звезд колючий рой.
Я, плача, дверь сорву с петель
И болью вымощу порог,
А за окном - огней метель,
Рассвет - торжественен и строг.
И сердца стук в моей груди
Чеканит горькие слова:
Приди, приди, приди, приди,
Я без Тебя почти мертва!
Приди в вечерний мед густой,
Пусть этот вечер будет наш.
Приди и бодрствуй со мной
И время пей из звездных чаш...

Все суета, смятение души.
Ах, если бы и мне в затихшем храме
Услышать: "Встань и боле не греши."
И сердце этими уврачевать словами.
Все суета, бесповоротность дней.
И празднословим и грешим без меры,
А от лампадных плачущих огней
Нельзя возжечь в себе любви и веры.
Так страшно мне и мучает тоска.
Ведь знаю, что иду не той дорогой,
Что за собой не чувствую греха
И только всуе поминаю Бога.

Все, что было, оживает снова,
Чтоб потом, не думая растаять.
Но душа возжаждала Иного,
Мерно перелистывая память.
Вот они, все боли и ошибки,
Вынуты пригоршнями наружно
В этом страшном - "ранее прожитом"
Все до крайней степени не нужно.
Истины желает сердце! Правды!
О своей обманности жалея.
Хотя люди будут только рады,
Если это я забыть сумею.
Но границы обретает слово,
Солнцем осветив дорогу к дому.
Изливая проблески Иного
Миру до безумия земному.

Встать на колени, прошептать: "Прости"
И воздух слушать, жаждая ответа.
Открыть окно и, повинуясь ветру,
Встать в изголовье верного пути.
И солнце взяв себе в проводники,
Идти туда, куда ведет дорога.
Покой испить, срывая васильки,
И ни о чем не думать кроме Бога.
Вдыхать любовь и верить всей душой,
Что ладана туман похож на крылья
Того, Кто путешествует со мной
И избавляет душу от бессилья.
В венчанье вьюг не звать чужих огней,
А согреваться жаром тропки млечной.
Сцеловывать со стен монастырей
Мирскую пыль и глупость человечью.
Войти в лесов молитвенную тишь,
Где так волшебно многоцветье лета.
Упасть в траву и закричать: "Услышь!"
И целый день молчать и ждать ответа.

Вчера мольба была бескрыла!
А ныне солнце льется с крыши!
Сегодня я Его впустила,
Сегодня Он меня услышал.
Еще вчера надежда билась
Зверьком в тугой железной клетке,
И дождь не знавший слова Милость
Хлестал заломленные ветки.
Еще вчера в зрачках бездонных
Таился ужас, призрак в белом.
И в тяжких сумерках с иконы
Христос сиял священным гневом.
Еще вчера дрожали веки,
Слез и ресниц переплетенье,
И все, что может в человеке
Печалиться - пришло в движенье.
Молитва не несла покоя
И небо закрывали двери,
Я предстояла пред Тобою,
Тебе почти уже не веря.
В тьмы шерстяное покрывало
Я крик вонзала этой ночью.
Прости меня, когда б я знала
Что Ты любовей средоточье!
Вчера я на земле грустила,
Сейчас лечу смелей и выше!
Сегодня я Его впустила,
Сегодня Он меня услышал!

ВЫЗОВ

Солнце светит в глаза прямо
И молитва рвется наружу,
Я уйду в монастырь, мама,
Я впущу облака в душу.
В параллельное измеренье,
Там, где верой пылают свечи,
Я войду легкокрылой тенью,
Полной грудью вдохну вечность.
Моей лучшей мечтой самой
Эта строчка стихов бьется.
Я уйду в монастырь, мама,
Чтобы сердцем обнять солнце!

Голгофа. Комом в горле боль -
Распят Король
И Господин! Надежды бросьте.
Рыданья смоет гул толпы,
А войны, слепы и глупы,
Бросают кости,
Но Он безмолвен …
Зной слезы обращает в соль -
Распят Король!
И от измены тих Иуда.
Печали верных смоет блажь
Кричащих: " Пусть Спаситель ваш
Нам явит чудо!"
Но Он безмолвен…
И я, распутницей босой,
Стою в толпе.
Распят Король!
А мне потешно.
Я забавляюсь, мне легко
Шутить над Тем, Кто высоко
На крест повешен.
Но Он безмолвен…
...................
Виски истачивает боль -
Распят Король!
Моя вина - я знаю - в этом.
Я каюсь, плачу, трачу дни,
Чтоб погасить грехов огни
И жду ответа…
Но Он безмолвен.

Господин мой, ленивой рабыне Твоей
Не хватает ни сил, ни воли,
Чтоб принять, не ропща, миллионы дней
И ночей и мгновений боли.
Господин мой, несчастной рабыне Твоей
Не хватает любви немного.
Не гнушайся меня, отзовись, обогрей,
А потом отправляй в дорогу.
Господин мой, бесстыжей рабыне Твоей
Застилает глаза гордыня.
Чудеса и знамения в пищу ей
Она требует дать отныне.
Господин мой, ленивой рабыне Твоей,
Ей хватило бы только взгляда,
Чтоб принять миллионы ночей и дней
И мгновений земного ада.

ГОСПОЖА МАРИЯ

Десять букв я волью в лист
И стихами зашью рот.
Дай мне право продлить жизнь,
За секунду прожить год.
У Тебя на руках Бог,
За спиною - поля роз.
А во мне даже крик сдох,
Как приблудный цепной пес.
У тебя вокруг глаз - смоль,
От бессонных ночей след.
Дай мне право Твою боль
Переплавить в стихов свет.
У Тебя в небесах враз
Вечер вырвет зари нить.
Мне ж во имя Твоих глаз
Каждый раз начинать жить.

Дарит небо звезды-поцелуи
Всем влюбленным в темноте ночной,
Только я печалюсь и тоскую
Оттого, что нет тебя со мной.
Знаю, в сердце лживом, сердце жалком
Трон не ставят Вечному Царю.
И Твоим бесчисленным подаркам
Я в замен лишь черноту дарю.
Ты мне даришь сотни дней разлуки,
Крылья для полета, слов поток.
Но молитвенно сплетая руки,
Я опять пойму, как Ты далек.
Вязкие болота сновидений
Смоют реки покаянных слез,
Ночь пройдет.
Я встану на колени.
Вместо солнца мне взойдет Христос.

Двенадцать душ - и лишь одна из них мрачна.
Двенадцать душ - и лишь одна не верит чуду.
Восходит грустная луна и Гефсимания полна
Предчувствий страшных, уличающих Иуду.
Двенадцать! Прокричала полночь: "Стой!"
Двенадцать! Попрощался день: "Лови!"
И запечатал этот мрак ночной
Лобзанием и шепотом - Равви…
Споткнулся ветер и упал в траву,
И птицы резко замерли на взлете.
И только голос: " Вскоре оживу.
И вы, кто будет верить, не умрете…"
… Был воздух сыт от стонов и скорбей
И солнце стало черным от рыданий.
А Он с креста благословлял людей
Живительным огнем своих страданий.
В глаза впивался ультрафиолет,
А ныне, задыхаясь от смятенья,
Свой крест возьму и поползу во след…
Тому, Кто обещал мне ВОСКРЕСЕНЬЕ!

Девочка моя, помолчи...
Благодать не мерят руками.
Столько звезд сияет в ночи! -
В сердце сохрани это пламя.
Девочка моя, переплачь
Беды все сейчас, потому что
Время - беспощадный палач
Новые невзгоды обрушит.
Девочка моя, видишь дверь?
Это рай от грешников заперт.
Девочка моя, просто верь
И тогда приблизиться завтра.

Дурочка Божия

Презрев
Все то, что предписано, то, что положено,
Вне любых социальных групп
Живет безвестная дурочка Божия,
Не знавшая вкуса мужских губ.
Богатств не имея - на жизнь не сетует,
Светла и радостна всякий час.
Проснется, оденется в платье серое,
Платок повяжет до самых глаз.
Всегда поможет, о горе ведая,
Её устам непривычна ложь.
Ей в спину сочувственно шепчут: "Бедная!...
Не дал Бог разума, что возьмешь?"
Повсюду сплетни, упреки, шуточки,
Кивает, глупая, всем подряд -
Легко живется Господней дурочке,
Она как будто царствует над
Табачным дымом и сытой улицей,
Над скорлупою бетонных стен.
Ребенок Вечности - сладко щурится,
Наивно властвуя надо всем.
При личной встрече, слегка юродствуя,
И ловко спрятав седую грусть,
Она ночами читает Бродского
И знает Тютчева наизусть.
Разбудят клавиши - пальцы плавные
И Григ проснется в движенье нот,
Но только это - совсем не главное.
А что в ней Главное - кто поймет?
Сложить в костер все, что раньше прожито,
И благодатного ждать огня.
Молчит и кается, дурочка Божия.
Прости мне, Господи, что не я.

ЕРЕТИКУ

Ну же, покрепче вбивай гвозди,
Что б Его кровь на руках ощутить!
А когда закончишь, садись возле-
Жребий метать и одежды делить.
Кричи, изнывай от ругани волчьей,
Срывая струны голосовых лир.
К кресту прикоснись, достаточно ль прочен
Он для Того, Кто сотворил мир?
Подойди к Его Матери и напором грубым
Боль Её выверни до самых глубин.
А потом расскажи, как кусал губы
Тобою сегодня распятый Сын.
Пощечиной слов ударь по душам,
Назови хлевом Его дом.
А потом будешь совесть ночами слушать,
Если отыщешь ее с трудом.
Святыня хрупка, как кристаллики льда -
Самого первого, чистого, млечного…
Ну же, топчи, не оставь и следа
В себе от божественного и человеческого…

Ангелу хранителю

Если я перестану дышать
И пойду по долине печали,
Разрывая реальности гладь,
Кто-то тихо вздохнет за плечами.
Слезы - в травы, все было не так.
Но надеюсь, безумная, очень,
Что сейчас запечатает мрак
Твоих крыльев спасительный росчерк.
Закричу - пред Тобой упаду
И затихну в преддверье разлуки.
В покаянную грусть-лебеду
Опущу занемевшие руки.
Разобью стекленеющий вой
О могильные белые плиты.
На земле, окруженною тьмой,
Я Твоей не просила защиты.
А сейчас умоляю - скорей,
Ткань души истрепалась до нитки,
Черный строй красноглазых теней
Тычет пальцем в объемные свитки.
Я молюсь - каменеют слова,
Мелким гравием падают в ноги.
Знаю, я виновата сама,
Что иной не избрала дороги.
От движения скрипнет кровать,
Страшный сон уроню в покрывало.
Если я перестану дышать -
Вспомни то, что сейчас прокричала.

Заалеет закат вдали
И уйдет, не сказав ни слова.
Все мы мчимся как корабли
В край, где Гавань лежит Христова.

Зачем мне вещей нескончаемых бусы -
Я в землю однажды уйду!
И этот красивый изысканный мусор
Не будет мне нужен в аду.
Рубиновым блеском огонь меня свяжет
И крик будет звонче монет.
Но в мантиях черных печальная стража
Ни слова не скажет в ответ.
Пурпурные маки, качаясь по пояс,
Навеют нежданную грусть.
И я стану верить, что вновь успокоюсь,
Открою глаза и проснусь.
Надолго ли хватит мне самообмана,
Не знаю - там времени нет.
И я потеряюсь в объятьях тумана
Без счета минующих лет.
Упреков не будет и гнева не будет-
Все выжжено лаской огней.
Вершителю всех человеческих судеб
Из рая, конечно, видней.
К чему обижаться - я мир этот знаю,
Я часто бывала в аду.
И там на земле, во грехах утопая,
Я знала, куда я пойду.
Пока я жива и не помню об этом,
Но Тьма не простит ничего…
Струится огонь на запястье браслетом -
И я ненавижу его.

Здравствуй солнце гордое - Пали! Мучь!
Свет раскочегарь на миллион ватт.
Под ногами путников - песок жгуч,
За плечами путников - молвы яд.
Так прохладу тратил, кто дождем сыт.
Кроме обещаний - ничего нет.
На руках у Матери Дитя спит.
Трусы и предатели глядят вслед.
Из песков пустыни ветер вьет плеть,
Чтоб потом на Сыне обновить жгут.
В синем небе стынет новых солнц медь.
Новог о Мессию столько лет ждут.
Здравствуй солнце гордое - Пали! Мучь!
Свет раскочегарь на миллион ватт.
Под ногами путников - песок жгуч.
За плечами путников - молвы яд.
По дорогам тени от двенадцати спин.
Кроме ясной веры - ничего нет.
На глазах у Матери распят Сын.
Трусы и предатели глядят вслед.
Горькое отчаянье, потерь груз
И на тень похожая, идет Мать.
Как далек тот день, в котором гроб пуст -
Три безликих вечности еще ждать!
Здравствуй солнце гордое - Пали! Мучь!
Свет раскочегарь на миллион ватт.
Прокричали трубы через свод туч,
Что стокрылым войском побежден ад.

Знаю, я слегка запоздала,
Может, это все бесполезно -
С черного ночного вокзала
Душу я отправила в бездну.
Издали рукой помахала,
Взглядом до угла проводила.
А потом Тебя повстречала,
Ни о чем тогда не спросила.
От меня её увозили
В заспанном и душном вагоне.
Ты же шел, потупивши крылья,
Словно на старинной иконе.
Я Тебя понять не успела
Или не сумела как будто,
Но Тебе в глаза посмотрела
И потом считала минуты.
Зовом наполняла дыханье,
Сердца очищая обитель,
И ещё узнала названье,
Что Ты был мой Ангел-Хранитель.
Плакала раскаяньем поздним
Осень, как и я на перроне.
И ложились мутные слезы
Грустным островочком соленым.
Все свое стремленье и силу
Я сожгла, желая ответа.
Ангел мой хранитель, помилуй
Дурочку, лишенную Света…

Каждый миг от Тебя вдали,
Принимаю за ночи дни.
И не радует взглядом свет
В час, когда Тебя рядом нет.
И грядущего дня не жду,
Задыхаясь в земном аду.
Твоей вечной любви в замен
Я дарю черноту измен
И врастаю душой в зарю.
Не молюсь к Тебе, а молю,
Сознаю, что моя вина
В том, что я до сих пор одна.
Список дней перелил за сто,
Ну, а я все надеюсь, что
Зачеркнуть смогу все слова,
Осознать, что я не права
И что там, в тесноте светил
Ты услышал и Ты простил.

Ключи

Зареветь, закричать -
А потом тишина...
Два железных ключа
И живая луна.
На подсвечниках блюз
Стеариновых тел.
Звезды - ниткою бус
На небесной фате.
Будет длинный тоннель
И поход через тьму.
Не расскажет постель
Никогда никому
Как сквозь сноп одеял
Я шагнула Туда.
Полуночный пожар
И дождей провода.
Позабытая плоть,
Вспоминай и молчи,
Что сказал мне Господь,
Доставая ключи…

Когда-нибудь я поцелую горсть
Полночных звезд, их первые побеги.
И стану ждать, когда крылатый гость
Придет ко мне с прошеньем о ночлеге.
Затем с собой поманит. Я пойду.
Ему поверю.
В своем земном игрушечном аду
Закрою двери.
Он мне подарит вечность, а затем
Наверх дорогу.
И я, уж неведомая никем,
Отправлюсь к Богу.
Он скажет мне, чтоб через сорок дней
Я вновь пред Ним предстала,
Чтоб привыкала к лязганью металла
И тяжести цепей.
И я приду, и опущу глаза,
Боясь, чтоб не ослепла.
Последний раз всходя на небеса
В кругу печальных бабочек из пепла.
И вновь в конце тоннеля будет свет
И я в смятенье
Опять забуду то, что ада нет,
Что ад - рожденье.

Когда поймем, что все не так и все не к месту,
Что все богатства наши - хлам пустой,
И виновато пропоет во след оркестру
Священник "Со святыми упокой…"
Мы закричим, когда закроет тело
Цветов последних пестрое шитье.
Душе моя, сего ли восхотела?
Где было покаяние твоё?
Зачем ты променяла рай и вечность
На беды и печали жизни той,
В которой дней и мыслей быстротечность
И смех пустой?
Зачем гналась за прибылью и славой,
От похотей и праздных слов пьяна?
И в том, что Бог взошел на крест кровавый,
Твоя вина.
Ты каждым вздохом, помыслом и делом
Готовила гееннское жилье.
Душе моя, сего ли восхотела?
Где было покаяние твоё?

Куда ни глянь - всё лжехристы стоят
И поднимают древние знамена,
С которых часто вниз на нас глядят
Безумные глаза Виссариона.
Грядет иуд почти забытых рать,
Лелея свои страшные надежды.
И Белых братьев черная печать
Навеки въелась в русские одежды.
Рыдает небо в сени облаков,
Глядя на груды дьявольского хлама,
На то, как скрыт позор еретиков
Хоругвями разграбленного храма.
И меркнет свет от горя и от слёз,
Взирая на забытую Россию.
И заглушает вопль: "Зде Христос!"
Звериный рык - "Идите, там Мессия!"

Люблю, когда бежит по крышам
Дождинок грусть,
Не к небу, а к Тому, Кто выше
Стремлюсь.
Люблю, когда в часовне душной
Под свет лампад
Не в сердце, а на много глубже
С иконы взгляд.
Люблю, как бьется поздней ночью
В окно метель,
Люблю, как шепчет: "Авва Отче"
Капель.
То, как готовится природа
Встречать зарю,
Не солнце, Свет иного рода
Люблю!

Люблю, но этого так мало,
Чтоб изменить привычный ход…
Сугробы белого крахмала
И синий лед.
Молюсь, но это капля в море
Бездумных слов,
А за окном все то же поле
В плену снегов.
В извечный маскарад пускаясь,
Метель все ту же учит роль.
Люблю, молюсь, но не меняюсь -
И в этом соль…….

Мария Магдалина

I

De profundis
Ночь суботы - как черная патока,
Мне в виски стучит, гулко капая.
Будто я по обрыву покатому...
Без опоры...
Мой Господин!
Столько дней за Тобою следуя,
Я срасталась с Твоими бедами,
Нет! Мы вместе должны быть преданы!
Но во гробе лишь Ты один.
Чти субботу...
И руки связаны.
Как несносно безделье праздное -
Так приказано! Так приказано!
Звезд - бесчувственные огни.
Где рассвет?! Боже, я не вынесу!
Перед кем свое горе выплеснуть?
Пощади, помоги мне, смилуйся:
Или лама савахфани...
II
Безвозвратно сгорело
Время грешных фантазий.
У священного тела
Благовонья и мази.
Словно в дни Моисея
Миг разбитых скрижалей,
Души ярко горели,
Пальцы мелко дрожали.
Истекая слезами,
Вы не ведали меры.
На обтесанном камне
В узком чреве пещеры
Ослепительно светел,
Бесконечно спокоен,
На ладони у смерти
Спал блистательный Воин...
Он так долго сражался,
Путь был страшен и сложен
И никто не решался
Мирный сон потревожить.
Рядом пахло свободой
Переполненных улиц,
Ты стояла у входа
Непривычно сутулясь.
И врастала погасшим
Взглядом в серые лица,
Вдруг тебе в этой страшной
И холодной темнице
Показалось нежданно,
Чудом в сердце вонзаясь,
Будто губы разжал Он
И сказал улыбаясь:
Что ж ты встала в тревоге?
Разве это впервые?
На пронзенные ноги
Снова миро, Мария!
III
На землю пыльную упасть
И накричаться до надсады...
О, кто посмел Его украсть?!
Где? У кого просить пощады?!
Терпеть устала, сорвалась.
Бывало ль, чтоб рыдала громче?
А лодка заплывает в грязь,
Когда потерян Светлый Кормчий.
Слезам так тесно в клетке глаз,
Что веки рвутся словно платье.
Отдайте мне Его! Сейчас!
Все силы в этот крик - Отдайте!
Садовник! Где?! ...
Лучи и свет...
Печаль как невесомый ветер.
Ушла. И знаю, нынче нет
Счастливей женщины на свете.
Спасибо. Ты пришел на зов
И все слова теряют силу.
Сейчас я выше облаков,
Я как звезда лечу над миром.
Его глаза - конец потерь,
С разлета - в солнечную бездну.
Припасть к Нему -
Нет, не теперь.
Потом. Когда и я воскресну.

Может я прокричу некстати,
Там слова мои только гости,
Но помилуй меня, Создатель,
И возьми моих слез горсти!
Расскажи всем кого встретишь,
Что с душой я своей в ссоре.
Все, что есть у меня - ветошь,
А грехов у меня море.
В этих волнах тону - глупо
И признаться боюсь в этом.
В свое сердце смотрю в лупу,
Тщась в себе отыскать света.
Без тебя я умру. Слышишь?
Полон голос до верха хрипом.
Там где лижет огонь крыши,
Ждут меня кандалов скрипы.
Я боюсь - мне не стать небом,
А землею мне быть рано.
Рассыпать себя век за веком
Под корнями чужих яблонь.
Обними мою плоть счастьем,
Задуши и оставь таять.
Все равно этот крик частый
Только Ты обратишь в память.
Сколько зла за спиной, помнишь?
И не смоет поток весенний...
Нет, не жизнь мне нужна, а помощь!
Не прощение, а спасение!

Игуменье Таисии (Солоповой)

На ладонях перепутаны линии-
Создана рука для посоха.
Одарит ли Господь крыльями?
Или сквозь года по суху?
Или сквозь года странницей?
Дома не иметь Отчего.
Ниточка невзгод тянется,
Падает в снегов сочиво.
Острою тоской ранена,
Ночи давят грудь, мглистые,
Но…
Если в снах парят ангелы-
Значит хватит сил выстоять.
Сердце переполню молитвами,
Чтобы убежать от отчаяния.
На руках моих - болью вытканы
Долгие года послушания.
Ради Бога, Господа ради бы
Вынесть обличения хлесткие,
Не морщины - мудрости ссадины
Лягут на лицо перекрестками.
С клироса мои песнопения
В купол полетят по утру.
Тяжкие вериги терпения
До костей мне плечи сотрут.
Ночью звезды жнет лунный серп,
Падая лучом на кровать.
Видно мне от Господа промысел
Каменные четки перебирать…

Мы - дети Господа нашего,
Он ласков, ведёт нас ввысь.
Его любовью украшена
Наша мгновенная жизнь.
И тот, кто не верит - не прав,
Его ликованье не вечное.
А мы, на колени упав,
Душу свою излечиваем.
Кто-то сказал: Я не раб.
Я не рабыня Божия.
Но разве ты, так сказав,
Можешь быть чем-то большим?

На руках кровь,
Под ребром впадина -
Что ж ты затих, Иерусалим?
Иди, встречай Царя!
Вот, Он идет, почти что падая,
За эти язвы благодаря.
Что, жители города, мирно живущего,
Брезгуют смотреть на рваные раны?!
Где ветки пальмы под ноги Идущему?
Ну же, воспойте Израненному осанну!
Вновь крест достаете? Недораспяли?!
После этого с вами где встретимся, в рае ль?
На горе Голгофе новые скрижали
Кровью Агнца пишет Израиль…
...................
На руках чужая кровь,
Глаз впадины голубые.
Люди ниц падают, как перед алтарем.
Что ж ты затих, Иерусалим?
Иди, встречай "мессию",
Ищущего трона в храме твоем

На троне рук держа Спасенье,
Она исполнена мольбы...
Как много дней до Воскресенья!
А мир вокруг- крестов столбы.
Как много рядом фарисеев
И скоро Ей не хватит слез.
Увы, не по годам седеет
Священный шелк Её волос.
Когда умрет Христос-Создатель,
За Сына меря дни тоски,
Нет, не заметит Богоматерь
Морщинок новых лепестки.
А мы к иконам припадая
Кричим, Ей сердце разорвав.
Подай нам помощь, Преблагая,
И сыплем медяками клятв.
Грехов желая оставленья,
Недолговечный рвем покой.
Свои усталые моленья
Вонзая в душу Пресвятой.
И только ночь сомкнет ресницы,
На Сына с болью посмотрев,
Она мольбою материнской
Развеет освященный гнев
И скажет, нас святой любовью
Храня от горя и тоски:
- Иди, Дитя, Своею кровью
Омой молившимся грехи.

На улицах Иерусалима
Ребячий смех
И кажется почти что мнимым
Прошедший грех.
Шумят торговцы и проклятья
Дымят вокруг,
Как будто не было распятья
И Божьих мук.
Гремят груженые коляски,
Мешают пыль,
И кажется вчерашней сказкой
Святая быль.
И лишь паломники, как тени,
С десятком глав
Целуют землю, на колени
Смиренно пав.
Для них почти что ощутимы,
И неспроста,
На улицах Иерусалима
Шаги Христа.

Подруге Лене

Небо колышится, словно трава по колено,
Солнце в руке - желтый круг внеземного металла,
Если б могла ты почувствовать это, Елена,
То непременно б со мною сегодня летала!
Звезды б тебя целовали в ладони и гасли
И возносилась душа, становясь на колени,
Там где в дощатых и грубых расшатанных яслях
В ризах младенческих спит вековое Спасенье!
Но и в аду тоже очень красиво - до жути:
Кольца огня так искрятся, как грани рубина!
Черные руки, тюремные черные прутья,
Тени как кошки застенчиво выгнули спины.
Бездна исчерчена в огненных татуировках,
Стоны грохочут смешением ритмов и стилей,
Вина и яства и в ярко багряных обновках
Сотни сердец в мелком бисере копоти-пыли.
Искры в тебя проникают и мчатся по венам
Жарким салютом пульсируя в тонких запястьях...
Если б смогла ты почувствовать это, Елена,
То не играла бы с Вечностью в поиски счастья.

Не такая, какая должна
И какой быть хотела сама:
Не монахиня, не жена,
Просто девочка...
Рядом Тьма.
Гордо прошлое восстает,
Обличая мои пути.
Парадокс: мое сердце-лед,
И ему в жаркий ад идти.
Еле-еле найду слова,
Чтоб сказать на последок: "Стоп!"
А затем прорастет трава
Яркой челкой на белый лоб.
Этим вечным ржаным полям,
Где мечтаний не побороть,
Постепенно себя отдам,
Разломив на краюхи плоть.
А потом возле райских врат
Прошепчу: "Извини, слаба,
Вот измен моих - горький яд.
Оправданье - одни слова.
Не такая, какой должна
И какой быть хотела я,
Но быть может Тебе нужна
Покаянная скорбь моя...

Николай II

Все той же небо дышит синью
Над чернотой земной паря,
Ещё не раз встряхнет Россию
Судьба последнего Царя.
Еще вернется все сторицей.
И пышная чреда торжеств
Нам не поможет откупиться
И память сжечь.
Мы строим храм, а воздаянье
Помедлит пусть.
Но что он, если покаянья
Не знает Русь.
Но помнит мученик в могиле
И там в раю
Как мы с весельем хоронили
Его семью
Закрыли в крепости
И память помчали вспять,
К чему нам мертвые с гробами -
Им вечно спать.
Все вздор, от сожалений прежних
Простыл и след.
Не видим пятен на одежде -
Кровавых мет.
Но помнят храмы с куполами
Все тот же сон:
Распятых на полу штыками
Княжон.

Ну, вот и все.
Ты подарил мне крылья
И синь зовет.
Но страшно мне - я совершу впервые
Сквозь смерть полет.
Ну, вот и все. Земное притяженье
Ты разорвал и я теперь ничья.
Как перышко, попавшее в теченье
Ручья.
Я улечу и буду славословить
Твой мир святой.
Я не хочу. Но как осмелюсь спорить
Сейчас с Тобой?...

О грядущем я спрошу полночь
И увидев новых бед стаю,
Я ищу у пустоты помощь,
В безнадежности своей таю.
Стали звездных кораблей растры
Млечной ниткой толщиной с волос,
Когда вдруг Ты мне сказал: "Здравствуй",
Окуная в тишину голос.
Ты сказал мне: "Столько лет долгих
Я всегда, все время был возле.
Сколько слышал твоих слов колких,
Как Я плакал и считал весны.
Ты кричала, что Я злой слишком
И жестокостью Мой мир создан!
Ты любовь мою звала лишней,
Хотя ею полон был воздух.
Я и дальше бы ходил рядом
И не выдал бы Себя вовсе.
Но прочел печаль в твоих взглядах
И непрошеный пришел в гости.
У тебя не задержусь долго,
Хотя очень бы хотел, правда,
Но страдать за всех - удел Бога
И Я в силах изменить завтра.
Может, эти тяжелы фразы,
Только каждая из них значит,
Что пришел Я, все забыв разом,
Потому что ты сейчас плачешь."

Одно лишь слово храню в груди,
Моя молитва - одно лишь слово,
Душою выплаканной: - " Прости"
Я без конца повторять готова.
Метут метели и льют дожди
И ход привычный меняет солнце,
Но бесконечно мое "Прости"
Сердцебиеньем наружу рвется.
И вряд ли можно перерасти
И стать взрослее порывов этих,
Легко срывается с губ "Прости"
И над землею летит как ветер.
Меняю станции и пути,
Чтоб мчаться дальше к чужой надежде,
Но багажом за спиной "Прости"
А это значит, что все как прежде.
Мне путеводной звездой свети
И я знаменья не жду иного,
Одним лишь словом живу -"Прости"
Моя молитва одно лишь слово.

Ожиданьем вечной боли вся
Переполнена до страшного.
Миром Господу помолимся,
Припадем к Цареви Нашему!
Гефсиманскому отчаянью
Сто дворцов под сердцем выстрою,
С покаянными печалями
Восприми меня, Пречистая!
Слез своих несчетных - росы пью
И в душе моей полно грехов!
На висках кровавой россыпью
Метки будущих терновников.
И стою я, прекословница,
Пред обетованной Чашею...
Миром Господу помолимся,
Припадем к Цареви Нашему!...

Ослаби, остави, прости
Мгновения зла и падений.
И солнцем священным взойди
Над мраком моих прегрешений.
Погрязшая в море неправд,
В пороках своих многолика
И душу во тьму передав,
К Тебе припадаю, Владыка!
А молодость в теле поет,
Себе наказанья не видя.
Во гробе спасенье мое,
Что проку ему в панихиде?
Теперь хоть бежать, хоть ползти,
Но вряд ли добраться до рая!
Ослаби, остави, прости...
С моленьем к Тебе припадаю.
Без силы Твоей и любви
Возможно ли стать совершенней?
О, Боже, мой дух обнови
В горниле скорбей и лишений.
Иссякли источники слез
В глазах, покаянья не знавших.
Одна лишь надежда: Христос,
Прощеньем во тьме просиявший.
Измерив дневные пути,
Опять повторяю все то же:
Ослаби, остави, прости
Мои прегрешения, Боже.

Под языком разбивается битым стеклом крик,
На ощупь крадутся слезы с изнанки век.
На выцветших фресках едва вижу Твой лик,
А в храме разрушенном всюду лежит снег.
Знаешь, Господи, здесь золоченых крестов нет.
Нет киотов резных и лампад из цветной слюды.
Только старые стены как будто дают свет
И позволь мне поверить, что этот свет - Ты.
Заскрипели балки, запела метель в щелях.
И царапая камни, тени текут вниз.
А на куполе - брешь, а за ней небо в звездных кострах.
И луна в облачении медно-стальных риз.
Снегири красногрудые спят вдоль оконной каймы
И во сне поминутно вздыхают о чем-то своем.
А в заснеженном храме идет Литургия зимы,
На мгновение - небо и я - остаемся вдвоем.
И посредников нет, разве только ворчливый февраль
Да недремлющий ветер, что воздух молитвой рассек.
Святость белую хлопьями сыпет метель на алтарь
И усталые стены поют "Слава Богу за все...".

После причастия
Тишина и смиренье
И другого нет дела.
Даже совесть на время
Помолчать захотела.
Необычным покроем
Незабудок и лилий.
Сердце дышит покоем
Звездно облачной пыли.
Я на цыпочки встала.
Может мне это снится?
Но до Бога так мало-
Чуть поменьше ресницы.
Пролистнула неделю
Календарного гнета.
Я сегодня не верю-
В невозможность полета.
Называют ли раем
Миг , что нежностью соткан?
Капли солнца сползают
С позолоченных стекол.
Навсегда утонуть бы
В этой талости пенной.
Проходить через судьбы,
Протекать через стены.
Я молю ежечасно
Пусть по дольше продлится-
Это Вечное Счастье-
Сопричастности птицам….
Божие…
Неважно, что скажется.
Сегодня -все Божие.
Печали немного,
А больше - нельзя.
Сомкнется и свяжется
Невидимой пряжею-
Иная дорога,
Иная стезя.
Весенняя пахота
Навеки забыта.
Я ломкой ракитой
Была…
Но сегодня…
Мне души распахнуты!
И двери раскрыты!
И вторят молитве моей колокольни!
Ступай и лети!
И не важно, как сложится.
Вдоль каменных плит
Первой зелени полосы.
Но солнце в пути,
Как подобие Божие.
Глаза мне слепит
И ладонью на волосы
Ложиться священное
Благословение,
Как будто печать
Вседержителя сущая.
И вместе со стенами
Встаю на колени я,
Чтоб с миром принять
Отголоски грядущего.
Ступенька!
А может Голгофы подножие
Страданье и боль понесу к алтарю
Неважно, что будет.
Сегодня все Божие
А завтра я эти слова повторю...

Как хорошо напополам
Дней перерезать кружево.
И запретить мечтам и снам
Смешное слово -"суженый"
Увидеть Лика, не лица
Святые очертания.
Пусть будет палец без кольца
И сердце без венчания.
Наперекор чужим словам,
Гадалкам и гаданиям,
Придти однажды в Божий храм
И сжечь все то, что ранее.
Нет, не придти, а прилететь.
Стать не рабой, а дочерью.
Чтоб даже после слова "смерть"
Всего лишь многоточие...

Послушайте, слепые гордецы,
Как мир гудит под вашими ногами.
Там под землею наши мертвецы
Уже встают неровными рядами.
И тысячи костлявых тонких рук,
Насытившихся душным адом тленья,
Там изнутри, крича, когтями рвут
Земную плоть и жаждут ВОСКРЕСЕНИЯ!
Они устали от загробных бед
И потому, остервенело воя,
Впервые в этой долгой смене лет
Покойникам не хочется покоя.
Остановись от вечной спешки, мир!
И пусть тебе не перестанет сниться,
Как лопаются обручи могил
И ищут света полые глазницы.

Прости меня, скитаний срок окончен.
Лишь слезы остаются напоследок.
А в дверь созвездных кружевных беседок
Стучатся ночи.
Прости, всю жизнь не так
И все не к месту.
Прости за все, что зря и все, что кроме.
И в келию в Твоем высоком Доме
Впусти невесту.
Прости, времен отдернута завеса.
Прости за то, что каждый вздох греховен,
А ветер как невидимый Бетховен-
Глухой маэстро.
Прости, напрасно дергаю за ризы
И лишь слова бросаю каждый день я,
Хотя измерили не все карнизы
Мои паденья.
Прости, грешу и согрешала рьяно.
И совесть каждый день ворчит все тише.
Но в сердце так легко и покаянно,
Что знаю - слышишь.

Путь к монастырю

Пойдем со мной в долину расставаний...
И расстояний горькое вино
Проникнет в кровь
И побежит по венам,
Нас причащая истиной скорбей.
Пойдем со мной в долину расставаний...
Там, солнце обещает нам любовь,
Там облака ложатся в руки пеной
И ветер, вырываясь из ветвей,
Кричит о том, что мы давно забыли.
И Благовестом сердца стук в груди...
Пойдем со мной
В долину звездной пыли,
Чтобы потом на Божий зов идти.

Разминулись на бездорожье
Моих грешных мирских путей.
Я стучусь в Твою дверь, мой Боже,
Ты стоишь у моих дверей.
Я уже ничему не верю
И покой заменяет страх.
Ждешь меня разделить вечерю,
Ну, а я, как всегда, в делах.
Моя жизнь в океанской нише
Еле видимый островок,
Ты зовешь меня - я не слышу,
Я зову Тебя - Ты далек.
Что же делать, Пресветлый Боже,
В этой гулкой ночной тиши,
Разминулись на бездорожье
В вязких топях моей души.

Распинательница, блудница
Просит помощи у Всевышнего
И порой ей, безумной, мнится -
Я сегодня была услышана!
Знаю, мерить любовь - пошло,
Только все же верю упорно,
Что любви Твоей много больше,
Чем моей греховности черной.
Она звездами снегопада
Тает в мире, грешившем до черна.
Я взахлеб её пью и рада,
Что могу быть прощеной дочерью.
Распинательница, блудница,
Грех скрывает вуалью ладана.
Ей сегодня опять приснится,
Что надежда была оправдана.

Св. Ксении Петербургской

Цепляясь за дверные косяки,
По стенам выцветшим скользя руками,
Ты шла. И ночь кошмаров и тоски
Осталась за сутулыми плечами.
Глаза еще красны были от слез,
Дрожали в горле горькие рыданья
И пряди распустившихся волос
Легонько трепетали от дыханья.
Душа так нескончаемо болит
И в каждом уголке ее - тревога.
И воздух был горячим от молитв
И сердце жарким от ответов Бога.
Промчатся дни. И бедным все раздав,
По улицам угрюмым Петербурга
Ты побредешь неведомо куда,
Шагами меря строгость переулков.
Как солнце будешь излучать добро
И помогать всем, чтобы не случилось.
И очень часто вспоминать того,
Ради которого ты в путь пустилась.
И твердо знать, что будет на века
Гореть в душе любви святое пламя.
Все это будет скоро… А пока
Ты удивляешь сродников словами.
Сквозь окна комнату наполнил свет
А ты твердишь еще держась за двери:
"Оставте Ксенью, Ксеньи больше нет
она ушла любя, молясь и веря".

Св. Ксенья Петербургская

Сухого вереска в камин брошу,
Чтоб пряный запах победил холод.
Отдам Тебе, мой Господин, душу
И ничего не взяв, уйду в город.
И станут улицы моей кельей -
Многоголосным и чужим домом.
На рамена приму ярмо метелей
И всех кладбищенских ворон гомон.
Я над могилою его встану
И разорву себе глаза плачем,
И облекусь потом в его саван,
И в прегрешения его, значит.
Пусть серый город пропоет чинно,
Что больше быть мне на земле не с кем,
И будет празднично молчать Зимний
И будет также многолик Невский.
Не сразу выучусь судьбе новой
И буду падать лишь качнет ветер.
Но с покаяньем поднимусь снова,
А на рассвете пропоет петел.
Всех юных девушек, когда встречу,
Утешу словом, помогу делом.
И я любить их научу вечно,
Чтоб сердцем смерть перешагнуть смело.
Сухого вереска в камин брошу -
Пусть ходит запах по углам комнат.
Такую выбрала сама ношу:
О нем, единственном, всегда помнить.

Скажи мне ,Боже, сколько раз
Я болью разрывала ночи?
По руслу красных влажных глаз
Слезы оттачивая почерк.
И вен, срывая тетиву,
Кричала: "Новых дней не будет!"
Но видишь, я ещё живу
На кладбище разбитых судеб.
Не зная, что же сделать, чтоб
Кромешный мрак стал солнцем ясным,
Я столько раз кричала: "Стоп!
Мгновенье! Слишком ты "прекрасно"
Но в час, когда мой дух бродил
В предверьи смерти, злясь от страха,
Ты, Милосердный, приходил
И вновь творил меня из праха.
В мгновенье воскресала плоть
Из пепла выжженых любовей
И был светильником Господь
В потоке новых славословий.
Вновь шепчут демоны: "Умри"
С трудом встречаю каждый день я,
Но все ж с надеждой жду зари
И нового перерожденья.

Спадали ангелы сквозь копоть,
Сквозь чад и смог, лишаясь сил,
На колокольни, как на копья,
Направив развороты крыл.
Лишь перья белые летели
Да ветер развивал клубы
Самоубийственной метели -
Армагеддоновой зимы.
От наших криков и истерик
Сойдя с ума, наперерез,
Как рыба на смертельный берег
Спадали ангелы с небес.
Мелькали головы и спины
В едином гибельном строю,
Ногою облака откинув,
Как висельник свою скамью,
Спадали ангелы. Но в шуме
Их крик не услыхали мы.
От нашей грязи обезумев,
Ослепшие от нашей тьмы,
Как бабочки, покинув кокон,
Печалью выжжены дотла,
Как люди из горящих окон,
Роняли белые тела.
Забыв о наслажденьях рая,
Измерив болью каждый взмах,
Спадали ангелы, сгорая
В высоковольтных проводах...

Старцу А. Мечеву

Послушай, там в селеньях светлых
Ты моего не знаешь имени
И жизнь моя во мрак одета,
Завешана цветами синими,
Небес воздушными красотами...
Моя печаль тебе не ведома.
Ты, ощущающий полетами,
И плачущий чужими бедами.
Нет, не был ты так страшно низко,
Как я, крича от слез и страха.
В любом полете - доля риска,
А я - несмыслящая птаха!
Над пропастью взлетела смело,
Забыв что нету в крыльях силы,
И ныне рядом саван белый
И одиночество могилы.
Я всем кричу. Тебе впервые.
Ищу я помощь в каждом вздохе,
Прошу, ответь, в безумном мире
Я - грязь и смрад греха жестокий.
Ты всем помощник, утешитель,
Отдай меня в ладони Бога,
Мне остается так немного -
Отчаянье моя обитель.

Страстная пятница

Снова сердце в переливном плаче
Говорит о том, что Бог распят.
Причитая глупо, по-ребячьи,
У Его негаснущих лампад.
В одичалом покаянном крике
Что-то рвется и дрожит в груди.
Все плывет: иконы, свечи, лики
И распятье где-то впереди.
О, душе, куда идем с тобою -
В ад иль в рай, ты поскорей реши.
Снова сердце в переливном вое
Наизнанку вырвет плоть души.
Солнце прячет свет, тепло и ласку,
Шепот ветра стал похож на стон.
Я еще не смею верить в Пасху,
Потому что ныне страждет Он…

Тонкую и длинную жгу свечу,
Мотыльками кружится мрак ночной,
Грешная и грустная я молчу
И заплакать брезгую пред Тобой.
Я живу по правилам чьих-то слов
И пытаюсь втиснуться в плоть толпы,
Твой завет попрала я, что с того,
Что теперь в бессоннице сны - слепы.
От укоров совести, в пору в гроб,
От безликой праздности воздух - тверд
Мне еще не верится, что Ты - Бог
И что ада мельница душу ждет.
За окном стозвездные спят пути,
Там за лунным ободом колеса.
Если можно, Господи, отпусти
Душу, словно облако в небеса.
Воск свечи обжег меня - это месть,
Но впервые Вечного я молю.
От чего мне кажется, что Ты здесь,
Слушаешь и чувствуешь скорбь мою?.
И еще отчаяньем воздух сыт,
Но уже по-новому день воскрес
Губы только пробуют вкус молитв.
Над могилой прошлого ставлю крест

Ты один у меня и другого не жду пути.
Все, что было вчера, умоляю тебя, прости.
Зачеркни и забудь все стихи о чужой любви
И вчерашнее сердце мое на клочки порви.
И вчерашнюю душу мою причасти огнем
И пусть новая жизнь засияет для нас вдвоем.
Будут звезды гореть, будет небо светить и петь...
Все, что было вчера никогда не помянем впредь.
По прошествии дня все неправды мои прости.
Ты один у меня и другого не жду пути.

Утром и вечером тонкие свечи нам.
Жаркие речи нам, крик человечий.
Утром и вечером плачут о прожитом,
Утром и вечером - Боже мой, Боже мой.
Утром и вечером - голову в полымя,
Звездное млечное. Боль свою помню я.
Утром и вечером пьяные россказни
Каждому встречному. Господи! Господи!
Старые, давние, новые, разные.
Жизнь балаганная, гости и праздники.
Хмелем и праздностью все искалечено.
Утром и вечером, утром и вечером.
Игрища, похоти, ласки притворные.
Очи горящие, губы покорные.
В жарких объятьях утеряно Вечное.
Утром и вечером, утром и вечером.
Нет покаяния, нет виноватого.
Жизнь - расстояние, люди как атомы.
Льется без Цели движение встречное.
Утром и вечером, утром и вечером.
Я не хочу, только Кто меня вызволит?
Все повторяется заново, сызнова.
Словно клеймом прямо в душу отмечена.
Утром и вечером. Утром и вечером.

Христос в золоченом киоте
Проходит сквозь душу взглядом,
Ищите Меня и найдете,
Зовите Меня, Я рядом.
Привыкли смотреть на землю,
А вы посмотрите выше.
Я там в небесах вам внемлю,
Взывайте ко Мне, Я услышу.
Я Сам вам открою двери,
Приветствуя на пороге.
Раскаянной чистой вере
И в небо легки дороги.
Довольно порой лишь слова,
Чтоб вспыхнуть подобно кремню.
Для грешного и святого
Любовью расцвечу Землю.
Душа оживет в полете,
Без страха взлетая выше.
Ищите Меня и найдете,
Взывайте ко Мне, Я услышу.

Я вижу смерть - она вокруг и возле.
В бессоннице мы с ней давно одни.
Ни осени, ни зимы и ни весны,
Она считает ДНИ!
По капле получаю воздаянье,
Но, Господи, прошу, избави мне,
Оставив плоть продолжить умиранье
В кромешной тьме.
Я никогда и думать не хотела,
Что там потом.
Еще чуть-чуть и я оставлю тело,
Как старый дом.
Ни слов дурман, ни жизни быстротечность
Заставили меня забыть покой,
Я слишком четко ощущаю Вечность
Над головой.
Я вижу смерть, ее цветные стяги
Еще видней средь зелени травы.
Молитесь за меня, блудницы и бродяги,
И я как вы.

МОЛИТВА

Я люблю смотреть, как плачут свечи
В храме Божьем перед образами,
Заливая жаркими слезами
Худенькие восковые плечи.
Встану пред иконой Чудотворца
И воскликну: "Отче Николае!
От печалей и скорбей сгораю,
Вместо сердца ощущаю солнце."
Душу вышептать в священный воздух,
Что слова, как влить в них синь полета?
Только знаю, рай на крыльях звездных
Спрятан там за строгостью киота.
Я глаза неспешно поднимаю -
Лучиками мокрые ресницы.
Повторяю: "Отче Николае…"
И не знаю, как еще молиться.
На иконе темной и старинной
Небо пишет красками святыми,
Затихают восковые гимны
И печаль уходит вместе с ними.

Я столько долгих - долгих дней
Бежала от любви и веры,
От длинных служб и от церквей,
В которых все смиренно серы.
И от икон себя гоня,
Все туже повторяла фразу:
Нет, это все не для меня,
Нет, Бог лишь там, где дремлет разум.
На необъезженном коне
Своих забот неслась бездумно.
Вдруг кто-то подошел ко мне
И ветром слез в глаза мне дунул,
Сказал, печали не тая,
И сердце стало чаще биться:
Послушай, радосте моя,
Христом ли брезгуешь напиться?

666
"И увидел я престолы и сидящих
на них,которым дано было
судить,и души обезглавленных
за свидетельство Иисусаи за слово
Божие,которые не поклонились
зверю,ни образу его, и не приняли
начертания на чело свое и на руку свою."
Откр. 20:4
Когда-нибудь всему и всем
Назначат цену:
Огромный вещевой гарем -
На рынков сцену!
Таких огромных распродаж
Не видел Невский,
Сто первый облачный этаж -
На занавески.
Вперед! - счастливый миг лови,
А хочешь смело
Себя на части разорви -
И деньги делай!
Хотя цена не хороша -
Совсем не ловко.
Жаль, распродажная душа -
Дешевка.
Всё на лотки! Всё с молотка!
И всё законно.
И чей-то голос на века
С аукциона
Кричит из искривленных уст
От страсти потных:
- лот 33. Христос Иисус -
отличный плотник!
Целитель, врач, в рассвете лет,
Мечты и чаянья…
30 серебряных монет
цена начальная!
- кто больше?
Люди как река:
Толпа и давка…
Всё на лотки! Всё с молотка!
Всё на прилавки!
И землю перестроим в миг
И если надо,
Мы мертвых воскресим - и их
Гробы на склады!
Из ада выйдут бесов тьмы,
Ломая стены,
И нам на руки и на лбы
Поставят….цены!

Когда на душе тревога
И сердце сжалось в комок,
Не смейте роптать на Бога
За то, что Он не помог.
Когда и в окна, и в двери
Слетаются беды к вам,
Не надо кричать "Не верю!"
Иконам и куполам.
Не смейте, когда страшной ратью
Вокруг обернулся свет,
Кричать, изрыгать проклятья
За то, что подмоги нет.
И если совсем немного
И смертный нагрянет час,
Не смейте роптать на Бога,
Поймите, Он любит вас.

Когда мы счастливы - не помним мы о Боге,
Но стоит горю иль беде прийти,
Как бьёмся о церковные пороги
И в исступлении кричим: "Прости!"
Когда к несчастью мы подходим близко,
За всё хватаемся, чтобы себе помочь.
Заставит это даже атеиста
Молиться слёзно напролет всю ночь.
В агонии от уязвленья правдой
Взываем, стоя в грязи и пыли:
"Пожалуйста, Господь, мой Бог, не надо.
С судом Своим, прошу, повремени!"
Довольно. Хватит. Слишком часто звали,
Чтобы не упасть хватали пустоту.
Мы только часть Голгофы испытали,
А каково за нас страдать Христу?

Смерть не омут, а тихий рай,
Уносящий нас в Царство Веры.
Так легко прокричать "Прощай",
Покидая дома и скверы,
Покидая границы тел -
Непременно в тиши и ночью -
Так легко воспарить над тем,
Что недавно казалось прочным.

Когда мрака ночного коснется луна…
И начертит созвездия мелом,
У раскрытого ветру проема окна
Встанет девушка в платье белом.
Она встанет, дрожа как свеча на ветру,
Все законы судьбы руша,

А потом своим сердцем врастет в темноту,
Оплавляя тоской душу. А потом она блеклую встретит зарю
И проникнет в нее взглядом,
По привычке кому-то ответит: "Люблю,
Но не буду с тобой рядом".
За отказом отказ раздает она вновь
Королям и заезжим принцам…
Она верит в Бога, но не верит в любовь.
Парадокс? - нет, жизненный принцип.
" De profundis clamo ad te, Domine..."
"Из глубины взываю к Тебе, Господи...
(Пс. 129:1)
Крестоношением, благослови меня
В самую тьму с горящей свечой войдя
Это смирение, как пеленание
Господи, я твое больное дитя
Крестоношение, благослови меня
В самое терние душу мою вложи
Это смирение, как покаяние
Перебирание четок в ночной тиши
Крестоношением, Благослови меня
Тихое пение еле слова слышны
Это смирение, как воздыхание
К Господу воззову из глубины…

Блаженная
Глупая девочка, ромашковая невеста
Скачу по свету, как по большому дому.
Такая маленькая, а мне не хватило места
Чтоб в конце дня прибежать к своему, к родному…
Качусь горошинкой
Или градинкой по карнизу,
Вырою ямку и умирать стану,
Черные, теплые выткет земля ризы,
Я их одену - вот и готов саван.
Божьи птички помолятся обо мне,
Я ведь тоже, Божия птичка, весь век порхала…
Ногами босыми топала по земле,
Богу молилась, занятий других не знала…
Люди скажут – маленькая, а крест-то
Больше нее, бирюзовый, иного Царства.
Глупая девочка, ромашковая невеста,
Качусь горошинкой. Милый Боженька, здравствуй!

Здравствуй, Боже, - я Твоя овечка,
Я одна стою на берегу…
Думая, что жизнь дана навечно,
Я ее совсем не берегу.
То в трясину, то в глухую чащу
Забреду и ужаснусь сама -
Стоны, скрипы, холод леденящий,
И со всех сторон - живая тьма.
Через волчий вой и вой метели,
Озираясь, плача и дрожа,
Я иду на звук Твоей свирели,
Только верой держится душа.
Верой в то, что, радостью объята,
Я замру у Твоего огня
И уткнусь в колени виновато,
Медным колокольчиком звеня.
Мой Хозяин с бережностью Отчей
Выберет терновник из шерсти,
И тогда мне станет стыдно очень
И захочется сказать: «Прости!»
Благодарностью свое сердечко
Тихо переполню до краев:
«Здравствуй, Боже, я Твоя овечка,
Облачко заблудшее Твое».

Всюду - только враги
Одной защищаться трудно.
Господи, помоги!
Господи Правосудный!

Мести! Великий Бог -
Мести позволь свершиться…
Каждый мой тяжкий вздох
Им возврати сторицей.

Яду в их родники
Солнце их - спрятать в тучи.
Господи, помоги!
Господи Всемогущий.

Чтоб не повадно впредь.
Так справедливо! Слышишь?!
Господи, мне ответь
Разве таких простишь их?

В церковь , через порог
И утерпе ть нет мочи
Девочка-василек
К Богу с молитвой волчьей.

Хочется сердцу слез.
Молча сгорают свечи.
Смотрит в меня Христос -
"Разве от злости легче?"

И обступив, враги
Гневом смутили душу.
Господи, помоги!
Господи Вездесущий.

Осень мне на пути
Кружит листвою медной
Господи мой, прости,
Господи, Милосердный.

Позволь мне надеяться, что моя совесть чиста,
Что нету ошибок, которых уже не исправишь.
Я жизнь, словно пьесу, стараясь, играю с листа,
Порой второпях оскользаясь на плоскости клавиш.

Позволь мне поверить, а, впрочем, прости, не права.
Себя безупречной считать – это ложь и притворство.
Хотела сшить крылья, а вышли лишь два рукава,
Хотела взлететь, так прости мне мое фантазерство.

Позволь мне надеяться, что в завершенье пути
Меня не прогонишь, - ну, или прогонишь не сразу,
Сперва отдохнуть и в тепле обогреться пусти,
Я тихо в углу притаюсь, незаметная глазу.

Позволь мне надеяться, что эта боль, этот стыд
Всего лишь на несколько дней и пройдут, как простуда.
Позволь мне надеяться, что Твоя милость простит,
Когда согрешу, обещая, что больше не буду.

Пускай вместо теплого хлеба - крапива и сныть,
А я попытаюсь прожить, даже сердце разрушив.
Ты только позволь говорить, говорить, говорить...
И верить, безудержно верить, что Ты будешь слушать.


Мне говорят, что я сошла с ума
Жалеют и сочувствуют при встрече
Зачем-то повторяют: "Время лечит…"
И прячутся в бетонные дома.
Во всех углах святая тишина.
Мне не звонят, прервав все связи разом.
Да и к чему, ведь мой ослепший разум,
Давно привык к тому, что я одна.
Одна до слез, до судорог в душе
И в гулкой пустоте своей квартиры
Я по чуть-чуть теряю ориентиры
Ушла в себя и не вернусь уже :-)
Я - дурочка. Я -   девочка -цветок.
Я знаю то, во что никто не верит
На крыльях белых поправляю перья,
Пою и улетаю на Восток.
Наверное так нужно, может быть -
Я - су масшедшая, с печалью вместо кожи.
И в этой тишине, Великий Боже
Я научусь Тебя благодарить.

Прошедших дней похожие тома
Читать никто и никогда не будет.
Вне собственной судьбы и прочих судеб
Сходить, сбегать и спрыгивать с ума.

Никакого горя нет,
Нет печали.
В том краю, где вечный Свет,
Мы причалим.
Ветер волосы на лбу нам причешет,
Пробираясь наобум
В небе вешнем.

Никакого горя нет, не стрясется!
Впереди на много лет -
Только солнце!
Отстрадалось, улеглось, отболело,
А у райских врат - Христос,
В снежно белом.

Никакого горя нет!
Здравствуй, Вечность!
Жизнь, как песенный куплет, скоротечна.
Я по городу иду, сердце - настежь.
Сопричастная Христу в этом счастье.

В небесах меняют цвет
Сотни радуг.
Никакого горя нет,
Моя радость.

Чаша
Куда же дальше?
Я и так на краю
У страшной Чаши
На коленях стою...

Отец мой, вот он -
В бездну путь. Я зову...
Кровавым потом
Орошаю траву.

Молчать не время.
Боже, я на краю!
Я даже верить
По чуть-чуть устаю.

Я жду ответа,
Слишком страшно - одной!
И ангел Света
У меня за спиной.

Считает павших
В этой вечной войне.
Куда мне дальше?
Ведь спасения нет!

Ответ не сложен...
Криком воздух дробя,
Куда мне, Боже,
Без Тебя,
Без Тебя...

Не меняюсь, каждый день – грехи.
Не оплакать их - глаза сухи.
Не исправить их - уже по гроб.
Не умею я творить добро.

А умею только есть и спать.
Если жить, так непременно всласть.
Умирать, так непременно вмиг.
Покаяния иссох родник.

Опротивела себе сама.
Унываю и схожу с ума.
Плоть куражится в огне страстей.
Не отважиться – бороться с ней.

Не молюсь и не держу постов.
Я ищу - но нахожу не то.
И в друзья себе зову – не тех,
Все святое обращая в смех.

Во всю мочь грешу и во всю прыть,
Лишь в паденьях привыкая жить.
Не исправиться уже по гроб.
Не умею я творить добро.

  Рождество

Та ночь была растерянно тиха.
Безветрие, где каждый шорох редок.
Лишь два усталых сонных пастуха
Несли к костру охапку длинных веток.

Трещал огонь, да где-то вдалеке
Верблюды шли в клубах дорожной пыли.
И на чужом невнятном языке
Их седоки о чем-то говорили.

Та ночь была тиха, лишь лай собак
Тревожно рвал молчанье неживое.
Но время шло. И не понятно как
В вертепе душном оказались двое.

И у вертепа, как у алтаря,
Та ночь стозвездных два крыла скрестила.
Напрягшись каждой мышцею, земля
Уже ждала, уже благодарила.

Глазело небо тысячью светил.
Свершилось! Вот Он в яслях, как в киоте.
И первый крик Младенца возвестил
О том, что нынче Слово стало плотью.

Бросить бы все - и прочь.
Но мне твердят – нельзя.
Город накрыла ночь,
Город закрыл глаза.

Лица и голоса,
Черный и белый цвет.
Этому нет конца.
Все - суета сует.

Снова замкнется круг.
Снова бежать вперед.
Новых мелодий звук,
Черные точки нот.

Дождливого неба сталь,
И по воде круги.
Господи, я устал.
Господи, помоги.

Citio!
Жажду!
Вода капает
Мимо горячих уст.
Гром за окном раскатами.
Дом, как всегда пуст.
Небо закрыто тучами.
Жажду! Скорбя и мучаясь.
Того, единственно важного,
Жажду!
Это как день без воздуха.
Дышать колючими звездами.
Это такое близкое.
Это как эхо выстрела.
Как умереть дважды.
Жажду!
Все я смогу вынести,
Все из души вымести.
Жажду Твоей милости.
Господи, напои!
Снег спадает хлопьями
Чуть голубоватыми,
Распускает талые,
Хрупкие цветы.
Мы рождались светлыми,
Звездными, крылатыми -
Маленькие граждане
Облачной страны.

Жизнь - как отражение
У кривого зеркала.
Нынче все постыло нам,
Все наоборот.
Снег спадает хлопьями,
Перышками мелкими,
Белые простынные занавеси шьет.

Как легко нам верилось,
Не всерьез печалилось.
Солнечные, добрые приходили сны.
Но из царства вечности
Лодочка отчалила,
И в стране отчаянья
Мы теперь одни.

Маленькие ангелы,
Смелые, свободные,
Затерялись в мареве
Предрассветной мглы.
Маленькие ангелы -
Были крылья проданы,
И одежды белые стали нам малы.

За эти слезы на щеках
Спасибо, Боже.
За то, что каждый день вот так,
Сквозь силу прожит.
За то, что все едва-едва,
Во тьме, по краю.
За то, что не щадит молва
Идущих к раю.
Из года в год - молчать и ждать.
Хвала, Владыке,
Но я приемлю Благодать
На каждом крике.
На каждом повороте вверх
Так сложен выбор.
И раз за разом больше тех,
Кто, струсив, выбыл.
И стали ближние мои
Мрачней и строже,
Но Ты согрел меня в любви -
Спасибо, Боже.
Колени преклоню, шепча,
Я и не знала,
Что можно жить, кровоточа,
Утешась в малом.



В царстве теней
В бесконечные пропасти спуски пологи.
Сотни людей,
Навсегда позабывших об истинном Боге!

Шарят во тьме,
По чуть-чуть привыкая жить только на ощупь.
Кажется мне,
В этом царстве теней все грубее и проще.

Выбора нет.
Темнота все дороги и выходы прячет.
Солнце и свет
Забывают глаза - и бродягой незрячим.

Ходишь, хотя
Не умеешь понять то, что ходишь по кругу.
Ты, как дитя,
Этой мглой непроглядной спеленатый туго.

Можешь рыдать,
Твоих слез все равно не увидят другие.
Только кровать
Даст услышать во сне звук чужой литургии.

На острие
Замирает душа, еще помня о Боге.
В царство теней
Ты идешь не спеша и не видишь дороги.



«И ученики, увидев Его идущего по морю, встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали. Но Иисус тотчас заговорил с ними и сказал: ободритесь; это Я, не бойтесь. Петр сказал Ему в ответ: Господи! Если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде» (Матф. 14:26-28).

Я одна на корабле, в море шторм.
Умоляю, запрети ветрам дуть!
Может, я с улыбкой вспомню потом
Этот страшный, этот гибельный путь.

То ли в брызгах, то ли в адском дыму,
Все смешалось - небеса и вода!
Я одна на корабле, почему?
Почему меня так просто отдал?

Окунул без спроса в пенную зыбь -
Где вы, милые мои берега?
Мотылек, еще не знавший грозы!
Я от боли сердце не сберегла!

Ведь суденышко совсем никуда…
И в ресницах - то ли сон, то ли бред,
Словно так оно и было всегда,
Я одна на корабле много лет.

Только море у меня впереди,
Слышишь, Господи, скрипит мой баркас.
Верю, Господи, - ветрам запрети
Мановением руки, синью глаз!

Я устала, я зову: «Где Ты? Где?!»
Леденящий в бедном сердце покой.
Повели мне, я пойду по воде,
Только бы не здесь, не одной!

Все дни мои неЧестны и неЧисты
И мысли все греховностью опиты
Но лик Христа спокойный и лучистый
Дарует мне спасение молитвы
И я кричу и в крике рвусь на части,
Но в миг один все скрестятся дороги
Я помолюсь и пригублю от Чаши
Страдания и успокоюсь в Боге.


Ничего не случится – Господнее чудо
Заблудилось в метели и сбилось с пути.
У осины дрожащей стою, как Иуда,
Прегрешений своих не могу понести.

Я привыкла во тьме – и никак по-другому.
Трудно выйти на свет и не щурить глаза.
И опять возвращаясь к родному Содому,
Понимаю с тоской, что иначе нельзя.

Где же ангел-хранитель, где верные други,
Ведь вчера еще шли, за собою маня.
Ненасытное чрево декабрьской вьюги
Все вокруг поглотило, оставив меня.

Я устала и даже смирилась с паденьем.
Нету сил, чтобы встать, а вокруг, вопия,
Снова празднуют бесы мое возвращение.
Так страдать, чтоб опять - все на круги своя?

А зима навсегда убаюкает многих,
Так бездумно ворвавшихся в снежную жуть.
Помоги, Вседержитель, я сбилась с дороги.
Где Твой ангел святой, указующий путь?

И душа, замерзая, не хочет бороться,
Погружаясь в смертельную сонную мглу.
Только сердце в груди так испуганно бьется,
Почему - это ясно ему одному.

Я в грехах, как в проказе, и, видимо, поздно
Обращаться к врачам, злую долю кляня.
И тихонько совсем повторяю сквозь слезы:
«Если хочешь, мой Боже, очисти меня».



Слезы в глазах – каюсь!
К Богу - на полпути...
Вроде, какая малость
Тихо сказать: «Прости!»

Глупость и даже детскость
Плакать грехам вослед...
Это, конечно, дерзость -
В храм в девятнадцать лет.

Надо б, наверно, раньше,
Чистой, как первый снег.
Ныне – сквозит фальшью
Кротость прикрытых век.

Ныне - актерством дышит
Это «прости» навзрыд.
Бог – Он, конечно, слышит,
Если душа молчит.

Изо всех сил пыталась
Искренне сожалеть.
Но испытала жалость
Только к самой себе.

Словно озноб простуды
В сердце - оно дрожит.
Мертвому сердцу трудно
Вновь научиться жить.

Ангел молчанья, приди, а когда - знаешь сам.
Перышком белым скользни по раскрытым губам.

Если ропщу, если лгу, не считая слова,
Рот мой закрой пеленой своего рукава.

Фразы, как звезды, сгорев, опадают в траву.
Ангел молчанья, не жди, когда я позову.

Если, как в черную воду, ступаю в беду,
Если в слезах и истериках словно в чаду,

Если в отчаянье крик превращается в вой,
Ангел молчанья, меня уврачуй тишиной.

Ты поспеши от далеких небесных костров,
Чтобы молчание стало весомее слов.

Но будет миг - и задуют меня, как свечу,
В сердце свое загляну я тогда и смолчу.

Тем же, кому я была хоть чуть-чуть дорога,
Губы закроет прозрачная чья-то рука.

Я подожду и увижу в полночном окне
Всех дорогих мне людей, что молчат обо мне.

Дождливый вечер, маленькие блюдца
И воск от сотен умерших свечей.
Волшебный мир, в который не вернуться.
К дверям закрытым не найти ключей.

Любовь и счастье белою сиренью
Завяло, вниз упали лепестки.
Но я учусь, учусь благодаренью.
В нем даже слезы менее горьки.

Отчаянье хмельное и тугое -
Холодным дулом к влажному виску.
Но, Господи, пока Ты здесь со мною,
Я побеждаю горькую тоску.

Смешные тени на паркете гладком.
Спасибо, Боже, Свет рассеял тьму.
Из рук Твоих любое горе сладко.
Да будет все по Слову Твоему!


Я хочу умереть, умереть, как пасхальные свечи,
Без истерик и слез оплавляясь на чьи-то ладони.
Не пугаясь того, что земное горенье не вечно,
Отгореть, отсветить, не стараясь, чтоб кто-то запомнил.

Жаль, не сбудется так. Я опутана гарью и чадом.
Свет мой блеклый и робкий, он меркнет от каждого вздоха.
Прегрешенья, как тени, торжественно шествуют рядом.
Стали розы мои лишь подобием чертополоха.

Ни вчера, ни сейчас оправдаться пред Господом нечем.
Но услышав опять в благодатной ночи песнопенья,
Я хочу умереть, умереть, как пасхальные свечи,
Ничего не боясь, веря в радостный миг воскресенья.

Помилуй, Господи, сегодня все не так
На мутных, грязных стеклах дождь рисует.
А Ты прости! Прими меня - такую,
Которой сложен каждый новый шаг.

А Ты скажи, что я Тебе нужна -
Не просто точкой в общем мирозданье,
А лучше - дочкой, маленьким созданьем,
Застывшем, в ожидании тепла…

Над каждым днем по-взрослому скорбя,
Устав от клеток и веревок прочных,
Из этой суеты и всяких прочих
В конце концов я убегу в Тебя…



Во царствии Твоем дожди и снег
Навряд ли будут барабанить в окна
И питерский туман густой и блеклый,
Наполнить не сумеет русла рек.
Во царствии Твоем не будет вьюг,
Холодных поездов промозглым утром,
Безумной спешки на такси попутном,
Нежданных встреч, нечаянных разлук…
Кошмаров наяву пришедших днем,
Скорбей, болезней и петли на шею.
Но если жизнь исправить не успею
И мне не быть во Царствии Твоем.

Мое искушение

Когда бы тьму попробовать на вкус
Она б манить навечно перестала
Ведь все равно навряд ли я сравнюсь
По чистоте с прозрачностью кристалла.

Когда бы тьму попробовать на вкус
Дать прорасти, чтоб вырвать как растенье.
Возможно от ее бессменных уз
Настало бы освобожденье



Скажи мне, Боже, сколько раз?
Я болью разрывала ночи.
По руслу красных влажных глаз
Слезы оттачивая почерк.
И вен срывая тетиву,
Кричала: "Новых дней не будет!"
Но видишь я ещё живу,
На кладбище разбитых судеб
Не зная что же сделать чтоб
Кромешный мрак стал солнцем ясным
Я столько раз кричала: "Стоп!
Мгновенье слишком ты "прекрасно"
Но в час когда мой дух бродил
В преддверьи смерти злясь от страха
Ты - Милосердный приходил
И вновь творил меня из праха.
В мгновенье воскресала плоть
Из пепла выжженых любовей
И был светильником Господь
В лампаде новых славословий.
Вновь шепчут демоны: "Умри"
С трудом встречаю каждый день я,
Но все ж с надеждой жду зари
И нового перерожденья.


   Молитва Серафиму Саровскому

Помолись обо мне! Так, как молятся Божии дети
Так как молится женщина возле постели больного
Как в домах нежилых нескончаемо молится ветер
Каждый день повторяя прошенья свои слово в слово.
Ты с иконы святой, нескончаемо светел и кроток
Прямо в душу глядишь, проверяя – готова ли к встрече
Ты меня научил тихо плакать над зернами четок,
И с улыбкой встречать умиранья Божественный вечер.
Помолись обо мне Серафим, о разбившейся птице,
Что упала на камни еще не изведав полета
И пока этой чистой молитвы горение длится
Я немного взгрустну и лампадку зажгу и киота.
Пусть все будет как будет, спокойно без слез и без крика
Разожму онемевшие пальцы, держатся устала
Из земной суеты Ты меня отпускаешь, Владыка
И уж мы с Тобой знаем, что смерть это только начало.
А пока засыпать и потом просыпаться от зова
И прощенье просить за поток прегрешений вчерашних
Мне приснились опять благодатные земли Сарова
Значит скоро финал, значит будет светло и нестрашно.
Ангел смерти, Он в двери мои постучит на рассвете
После моря скорбей к изможденному сердцу причалит
Помолись обо мне! Так как молятся Божии дети
И мне станет легко, я усну и уйду не печалясь.



Ты не веришь, а я попробую
Все на карту, игра – в серьез
Облака потемневшей робою
Закрывают сиянье звезд.

Опрометчиво?
-Да
Рискованно?
Да!
Но есть миллион причин.
Ты не веришь, а я попробую,
Мотыльком на огонь свечи.

Ты не бойся, а вдруг понравится?
Отращу два белых крыла.
Мое сердце горит и кается
Раскаляется до бела.

Я иду. Отпусти! Я слышала,
Что обратной дороги нет.
Я в душе по живому вышила
Жажду выйти туда, где Свет.

И не нужно сулить лучшей доли мне.
Тяжело?
Ну и пусть. Прощай.
Окровавленными ладонями
Вновь цепляюсь за острый край

Оскользаясь. По кромке пропасти
Лучше так, чем потом в аду
С покаянием -
Вот я Господи!
Подожди! Я уже иду!

Все что было оживает снова,
Чтоб потом, не думая растаять.
Но душа возжаждала Иного,
Мерно перелистывая память.
Вот они, все боли и ошибки,
Вынуты пригоршнями наружно
В этом страшном - "ранее прожитом"
Все до крайней степени не нужно.
Истины желает сердце! Правды!
О своей обманности жалея.
Хотя люди будут только рады,
Если это я забыть сумею.
Но границы обретает слово,
Солнцем осветив дорогу к дому.
Изливая проблески Иного
Миру до безумия земному.


Среди дорожных распутиц
Идешь на далекий свет
Среди городских распутниц
Меня горячее нет.

Пройду - в землю взгляд не пряча
Мурашками по спине.
Наверно только незрячий
Во след не посмотрит мне.

Легка надо мной победа.
Смущен и смертельно бел
За горстку монет, отведай
Прекраснейшего из тел.

Вот день ослабляет путы
И страсть начинает торг
Сегодня усталый путник
Ступивший на мой порог

Меня удивил безмерно
Взглянув, рассмешил до слез.
Коснулся немного нервно
Рукою моих волос.

Бес счета роняла шутки.
Беспечна и молода.
Монах в этот час у шлюхи-
Сказала - Вот это да!

Смотрел на меня и плакал
Запомню на много лет
Как дождик снаружи крапал
Как сердце рвалось к тебе.

Ты так говорил со мною
Надеждой согрев слова,
Как будто я что-то стою
Как будто бы я права.

Скользит под ногами глина
Иду за тобой в дожди
Озябшая Магдалина
С камелией на груди.

Не измеришь, все меры мелкие…
Лихорадочный ал румянец..
Босиком по разбитому зеркалу
Мой последний фатальный танец.

Просто пленники, просто узники.
Мы смеемся - безумцы смелые.
Всем плясать!
Умирать так с музыкой!
Боже!
Господи!
Что я делаю?

Ужас чувствую, только сердцем ли
Или разумом, кто откроет?
Продолжается по инерции
Этот праздник вина и крови

Споры с памятью, полу стертою
Вижу финиш не за горами.
Из земли выползают мертвые
и смеются беззубыми ртами.

Страх не смерить, все меры мелкие
Дождь на землю серыми стрелами,
Босиком по разбитому зеркалу.
Боже!
Господи!
Что я делаю?!



ЕРЕТИКУ

Ну, же покрепче вбивай гвозди,
Что б Его кровь на руках ощутить!
А когда закончишь, садись возле-
Жребий метать и одежды делить.
Кричи, изнывай от ругани волчьей,
Срывая струны голосовых лир.
К кресту прикоснись, достаточно ль прочен
Он для Того, Кто сотворил мир.
Подойди к Его Матери и напором грубым
Боль Её выверни до самых глубин.
А потом расскажи, как кусал губы
Тобою сегодня распятый Сын.
Пощечиной слов ударь по душам,
Назови хлевом Его дом.
А потом будешь совесть ночами слушать,
Если отыщешь ее с трудом.
Святыня хрупка, как кристаллики льда -
Самого первого, чистого, млечного…
Ну же, топчи, не оставь и следа
В себе от божественного и человеческого…


Знаю я слегка запоздала
Может это все бесполезно
С черного ночного вокзала
Душу я отправила в бездну
Издали рукой помахала
Взглядом до угла проводила
А потом Тебя повстречала
Ни о чем тогда не спросила
От меня её уносили
В заспанном и душном вагоне
Ты же шел потупивши крылья
Словно на старинной иконе
Я Тебя понять не успела
Или не сумела как будто
Но Тебе в глаза посмотрела
И потом считала минуты
Зовом наполняла дыханье
Сердца очищая обитель
И ещё узнала названье
Что Ты был мой Ангел-Хранитель
Плакала раскаяньем поздним
Осень как и я на перроне
И ложились мутные слезы
Грустным островочком соленым
Все свое стремленье и силу
Я сожгла желая ответа
Ангел мой хранитель помилуй
Дурочку лишенную Света…

МОЛИТВА

Звезды как хлеб раскрошив,
Ночь разлилась океаном.
На клавесине души
Кто-то играет «пиано».
Медленно пальцы скользят...
Мысли и чувства на грани.
Я нажимаю подряд
Клавиши воспоминаний.
Каюсь. И смотрит Христос
Через икону живую,
Тихою музыкой слез
Сонные веки врачуя.
Полночь на старых часах
И на подушке покатой,
На утомленных висках
Пульс отбивает «стокатто».
Кажется, что позади:
Все мои войны и битвы.
Тактов не больше пяти
До окончанья молитвы.




Прожить красиво – не мудрено
Прожить счастливой – уже сложнее
Прожить удачливо как в кино
Теперь конечно же не успею

Двоих влюбленных поссорит взгляд
Женщины той что любила тоже.
Мы будем плакать сто лет подряд.
Свою любовь отдирая с кожей.

Чтоб было нам не повадно впредь
Крылья раскрыв над землей кружиться.
Благослови меня постареть,
Так чтобы седости не стыдится.

Так перекрестье дорог легло
И дней прошедших жалеть не стоит
Пусть перебито мое крыло
Пусть незаживша я рана ноет.

Пусть моросит за окошком дождь.
Жизнь беспросветна и не возвратна.
Ты был внимателен был хорош
Но никогда не придешь обратно.

Двоих счастливых ужалит плеть
Сперва легонько потом сильнее.
Чтобы было им не повадно впредь
Жить улыбаясь и пламенея.

Чтоб было нам не повадно впредь
Одной надежде поверить дважды.
Благослови меня постареть
Чтоб не стыдиться - морщинки каждой.

Прожить красиво – не мудрено
Прожить счастливой – ужасно трудно
Боже, прошу у тебя одно.
Я не хочу оставаться юной.

Благослови меня постареть
Не извиняясь, что страсть остыла
Память латать и ладони греть
И не жалеть никогда не жалеть
Все что не так и не с нами было.


Мне надоело умирать
Искать любви в нездешних высях.
Когда уходит благодать
И жизнь и смерть теряют смысл

Душа поверила в полет.
Раскрыла крылья в нетерпенье.
И начался круговорот
Где каждый новый день – рожденье.

Мне надоело умирать
И воскресать без счета снова
Себя ругать и укорять
За каждое дурное слово.

За каждое- «О Боже» – всуе
Назначен воздаянья срок
А мне смешно, а я танцую
Кружусь как сорванный листок.

Мне надоело умирать
И от любви и от разлуки
С извечным напряженьем ждать
Твоих шагов Святые звуки.

Вновь тишина на мой порог.
Печаль на плечи – как одежда.
И каждый час как эпилог
Когда растоптана надежда.

Чтоб лучше, чтобы чище стать.
Себя по новому леплю я.
Все - хватит, хватит умирать
Прошу- люби меня такую.

Но где-то рядом слышен голос.
Не бойся окунуться в смерть.
Чтоб из зерна пробился колос
Зерно обязано истлеть.


Наказанье принимаю,
Но совсем не понимаю
Я совсем не понимаю,
Что прочитан приговор.

И твержу почти спокойно
Этой кары я достойна
Просто больно очень больно.
Каждый день наперекор.

Вопреки иссякшим силам
Без того, что было милым
Ах, почти невыносимо
Слезы смазать по щекам.

Но за грех за подвиг каждый
Нужно заплатить однажды.

А какой ценой не важно
Важно чтобы по счетам.

До дверей святого царства
Дух не долетит больной
Беды – горькое лекарство
Это нужно мне самой.

Это нужно , очень нужно
Чтобы птицей в облака
А пока над сердцем кружит
Неусыпная тоска.

У небес прошу прощенья
Без стесненья без смущенья
Чтобы, если разрешат,
Долететь до райских врат.

За каждый шажок,
за каждый грешок,
За каждый смешок
Едкий
Чтоб легче дышать
Чтоб в небе летать,
Пью горести
Как таблетки

Ах, нынче грехи
Свежи и сладки
Но после во рту
горечь
Нежданных утрат
Фальшивый бриллиант,
На сердце разлук обруч.

Возможно не та
Возможно фата
Была не по мне шита.
Но, вини не вини
На сердце ремни
Ими оно обвито

За каждый шажок
За каждый грешок
Стяну ремешок
Туже.
Как утром свежо!
Пропел петушок,
Беги мой, дружок
Ну же!

Я дверь затворю
Я чай заварю
Грехи замолю
Замою
И стану просить
У Бога простить
И больше не быть
С тобою.

За каждый шажок
За каждый грешок
За каждый смешок
Глупый.
Поставлю свечу
И в миг измельчу
Сухую любовь
В крупы.

Жалею себя, жалею.
Как от жалости излечится?
В карманах ладони грею
А хочется в небо птицей…

Свободы хотя б глоточек,
Стремительно в высоту..
Но мне себя жалко очень,
А что если упаду?

Жалею себя, стараюсь
Не рваться и сил не тратить.
Стеснительно улыбаюсь
Свое оправляя платье.

Влюбится бы – пылко, жарко
В желанного одного
Но мне свое сердце жалко,
А вдруг разобью его?

Жалею себя, жалею
Жалею и берегу
Пускай паруса алеют
За ними не побегу

Не мучай мечта не мучай
Холодной души не грей.
А вдруг да не будет лучшим
Твой самый хваленый   Грей.

Жалею, жалею снова
И слезы дрожат в ресницах
Ни доброго, ни худого
Со мною не приключится



Прости мне Господи любовь
-          Ужасней нет молитвы.
Венозная густая кровь
Сползает из под бритвы.

Сама себе скажу, шутя
И вспомнив то что было :
«Ах что ж ты сделала, дитя,
Ах что ж ты натворила.»

Прости мне Господи любовь,
Прости уход мой странный
А кровь, моя живая кровь
Окрасит воду в ванной

В печали ангелы летят
И шепчут, шестекрылы.
Ах что ж ты сделало дитя
Ах что ж ты натворила.

Прости мне Господи любовь
Вернее себялюбье
Тоске моей не прекословь
Что мне другие люди.

Мне все равно, кто там грустя
Прошепчет над могилой:
Ах, что ж ты сделало, дитя
Ах что ж ты натворила.